Рыбацкие рассказы

Дороги, которые мы выбираем... (Памяти Политехнического Автобуса)

Робинзон

Так кто же тебя победил, старик? -  спросил он себя.
                                                                              - Никто...  Просто я слишком далеко ушёл в море.
                                                                                                         "Старик и Море"

       Если честно, был другой заголовок - "Хороший день для смерти…". Но жизнь продолжается, и нечего навязывать своё настроение…, да и вообще...
       А день был действительно хорошим. Синее небо, апрельское солнышко, ветерок вполне умеренный. Скользко, правда, да с непривычки, а этой зимой отец почти не ездил на рыбалку, короче, пару раз он упал ещё на пути туда. Ерунда, любимое Отрадное, всё прекрасно. Я не знаю, но я думаю, что всё было прекрасно. Несколько плотвичек за день, чуть лучше у напарника. А больше и не надо. Обратно на семнадцать с чем-то. И ведь почти дошёл. Но упал. Друг помог подняться и сесть на ящик. Отдышался и попытался встать. Опять упал. Больше уже встать не смог. Левая сторона. А что может друг, которому самому под восемьдесят? Да ничего не может. Может не бросить. Он и не бросил. Дождался такого же пенсионера, идущего на следующую электричку, попросил найти на берегу помощь. Сани, скорая, больница... Через сутки всё кончилось. В страну вечной рыбалки отправился бессменный старший рыбацкого политехнического автобуса.
      Я хотел вспомнить и рассказать про этот автобус. Но что в нём особенного?  А, главное, кому интересно? У кого шевельнётся в душе при упоминании Коли Панова, Бори Аверкина, Марата Лаврентьева, Пети Маслюченко, Володи Николаева...? Их нет уже. А кто остался, те инет не читают. Последнее время отец говорил, что осталось только двое... Я не знаю, как он считал…
      Если бы всех собрать за одним столом...
.... А Плюс подходит босиком по льду и говорит, - "Жорж, тут это… я заснул на ящике, просыпаюсь, а валенок-то нет. Жорж, похоже, спёрли валенки. Чё делать-то?" И шевелит своими бледными пальцами. Я смотрю и не могу понять, а он, - "Ладно, Жорж, я пошутил." И уходит. Босиком.
.... А когда ночью запретили ездить и остановили у ГАИ загорать до шести, помнишь, Коля Нос вышел, в бороде, степенный такой и говорит, дозволь, мол, проехать, сын мой, а я тебе грехи отпущу. И ведь пропустили тогда... на всякий случай.
       Кое-что помню и я, хотя ездил редко. Школа, потом институт. А объяснять в понедельник с коричневой рожей, что, мол, болел в субботу, ну несолидно, что ли... Но помню многое.
       Помню, как несгибаемый Николаев без пальцев на правой руке, в любой мороз и ветер насаживал мотыля и ловил свои килограммы... А как рассказывал Великий Рыбак Черник, который всегда ловил больше других. А рассказывал-то он ещё лучше, чем ловил. Когда в курилке на площадке второго этажа он живописал свои рыбацкие подвиги, случайно остановившийся человек уже не мог продолжать далее свой путь. Будь то рыбак или наоборот. Жизнь и движение возобновлялись, лишь когда Черник заканчивал рассказ.
       Или где-то на Чудском автобус отказался ехать по гололёду. Ну, ехать местами ещё мог, а уж тронуться никак. И все впрягались в верёвку и бежали впереди, и тащили, а когда силы кончались, отваливались на обочину через бруствер, чтобы не попасть под колёса, потому что другие продолжали тащить, а останавливаться нельзя. Отдыхали только на горке, чтобы потом автобус можно было хоть как-то сдвинуть. Очень было тяжко, на всю жизнь запомнил... А где-то там же, в Мяковщине или на Козловом, а, может, и в Ветвеннике отец наловил лещей. На мормышку, с рассверливанием и раздеванием, всё как положено. На обратном пути слава опередила его и весь автобус, построенный во фрунт, приветствовал героя.
Но кому? Кому это теперь интересно?
       Тогда просто рассказик. Раз уж начал…

       Ты хоть знаешь, какой у окуня период клёва? - спросил Пупа и внимательно посмотрел на меня через очки. Два полупериода, - подумал я, но хамить не решился и, сохраняя серьёзное выражение лица, ответил, что не знаю.
       Три дня, - торжественно произнёс Пупа, и было совершенно непонятно, шутит он или серьёзно. – День жрёт, потом меньше, потом отдыхает и по-новой... Значит, это была суббота..., ага,  тут ты не успел…, значит, в пятницу. В пятницу надо драть амбала…, давай в пятницу.
       А в ту субботу, когда пустой народ с аппетитом закусывал  в тёплом автобусе, как всегда пришедший последним, Пупа пропихнул в двери бур и ящик и радостно продекламировал замёрзшими губами :
       "Килька плавает в томате, ей в томате хорошо!!!
       Ну, а я, е…на матерь, своей рыбы не нашёл!!!"
      Ну чего? Ничего? - вяло поинтересовались жующие из первого ряда.
      Ящик, - буднично ответил Пупа и полез по шмоткам в задок, где ему уже наливали. Народ не поленился и открыл безразмерный синий пенопластовый ящик. Бутерброды застряли в горле...
       - Так вот, на Сосну азимут 360, с учётом склонения. Если будет ясно, вообще просто, из канала выйдешь, справа Леднёво, слева дома с огнями и иди прямо на Полярную звезду, ну, чуть правее. Или левее, я не помню. Справа вдали огни Чёрного. Если промахнётесь, то или в лес упрётесь, или закроются огни Чёрного, значит, вы идёте в море. Понял? А там тропа, ну, минут сорок. Да, при подходе к косе можете ввалиться, там лёд хреновый, так что лучше по дуге.
       Дык, ясно же. Чего ж проще? Чёрной ночью по звезде из Кобоны выйти с точностью плюс-минус пять метров на Сосну, одиноко торчащую посреди моря. Там всего-то по карте пятнадцать-восемнадцать километров. Это ж нам как плюнуть раз. Ах да, и не провалиться ещё...
       После института на Финбан, электричка, Войбокало, автобус, Кобона. Слова-то какие, Войбокало, Кобона..., романтика. В 21:00 уже на льду Новоладожского канала. Дураков немного. Ещё три человека. Тоже куда-то в ночь по каналу. Авантюра, ну чистой воды авантюра. Ох, люблю я это дело…
       А ночь-то. Тишь, да гладь – аж уши ломит. Подморозило. Снег скрипит, слегка искрится, то ли от звёзд, то ли от зарева над деревней. Тиха украинская ночь. Изредка собачка гавкнет, или завоет кто. Потом опять... идём – скрипим. Хорошо.
       -Дима, а воет кто? Может, волки?
       -Может, и волки.
       -Я слышал, сожрали на льду рыбачка ночного, только лоскутки остались.
       -Будем бурами отбиваться.
       Пустой трёп, скорее, от избытка куража и назло тишине. Шутки шутками, но по берегам канала чёрный лес и не совсем уютно. Идём посредине, поглядываем по сторонам. Кто же всё-таки воет? А как буром от волков отбиваться? Главное, лицо закрывать и орать погромче. Нет, лучше поговорить о чём, а то мысли уж совсем дурацкие. Скрип-скрип, то на небо, то по сторонам, а вот уже и бухта. Что-то быстро, хотя нет, всё по плану. Первый раз сели, съели по бутерброду, попили чайку. Хорошо. Последние дома, дым прямо в небо, к звёздам. Серый дым на фоне чёрного неба. Надо же какая ясность, даже Млечный Путь виден. Сотни звёзд, звёздные туманности. А куда ещё смотреть, только в небо. Вот эта, наверное, Полярная. Нам, значит, туда, ну, чуть правее. О-о-о, вон вроде и Чёрное, всё понятно, стало быть, напрямки, пока лбом об Сосну не ударимся. Вперёд.
       Через какое-то время берег пропал. Ни справа, ни сзади берега не видно. Куда ни глянь, везде серо-белый снег. Куда идём?... Зачем?... Хорошо. Идётся легко, дышится легко, наст держит. Смотри почаще в небо, а то всё время вправо забираем. Говорят, с закрытыми глазами невозможно идти прямо, по кругу пойдёшь. Ну, по большому кругу. Кстати, когда смотришь вверх, то и вперёд видишь чуть лучше. Боковое зрение чувствительнее, что ли? Надо потом разобраться. Сели-посидели, встретили полночь. Ну уж сюда-то волки не попрутся, что они дурные, что ли? Решили, до двух идём спокойно, если не встречаем Сосну, то тогда и будем думать. А сейчас не надо, чего зря-то...
       Скрип-скрип… А всё равно задумался. О чём? Дык, о деньгах же. Денег  чего-то нет… "Money!!!! It`s a crime… дзынь!" Дык, понятно. Потому, наверное, и нет. Кстати, некоторые слова по-ихнему лучше звучат, чем у нас. Вот crime. Коротко и режет. К греху близко, к клейму. Короче, преступление как-то хужее. Или вот тень. Вообще фигня. Звенит чем-то, динь-динь, трень-брень. То ли дело shadow. Хоть и через дэ, но тихо и загадочно. "The shadow of your smile…". Ну, why – тут просто в десятку. Why!?!! – и без комментариев. А на наше по-че-му так и хочется по-ко-ча-ну. Зато с remember это они погорячились. Или специально. Есть и удачно у обоих. I know, я знаю – сильно и красиво. Правда, мы матом всё рихтуем. Где интонационно надо – укорачиваем, где надо – удлиняем. Попутно усиляем. Опля, почти диссертация. Надо было в гуманитары идти. Там и думать не надо, и девок побольше. Денег, правда, поменьше. Куда уж меньше? Стипуха есть, даже наука есть, а денег всё равно нет. Надо с Игорем съездить, узнать насчёт вагонов. Ребята говорили, нормально, деньги сразу. А последний раз был изюм в картонных коробках. Всё же полезно знать языки. Цепляли крюками и  "случайно" разорвалась одна коробка. На всю жизнь наелись. Скрип-скрип... Торосы какие-то кривые, жёлтые наледи... Снег стал глубже... Впереди столб какой-то...  Что за фигня?...
       Я остановился. Я стоял под Сосной. Невероятно. Я позвал Диму. Он шёл параллельным курсом метрах в десяти и особо не приглядывался. Он вообще был здесь в первый раз. Дима, это Сосна, - сказал я, - я ударился об неё лобом. Посмеялись, посмотрели вверх на Полярную звезду, огляделись по сторонам. Бывает, - философски заметил Дима и трудно было с ним не согласиться. Почти два часа. Раньше шести не рассветёт. Надо спать. Чё там у человека главное? Ну, голова…, она в шапке..., ноги в валенках, а-а, лёгкие, почки... Мы разгребли снег, положили ящики на бок (термос, мля!!!!!!!! вынули), закопали их вровень с настом. Под голову нагребли снега повыше, расстелили мой п/э мешок (гондон, простите), залезли в него головой к ветру и дыркой к ногам и... нас разбудил бодрый голос в предрассветной серой дымке. Что-то типа: "Вроде, первые…"
       Хамское слово "обломись" тогда ещё не было придумано, но всё равно было приятно вылезти из редких кустиков и поздороваться с мужиками. Они были малость удивлены, потом выяснилось, что мы слегка знакомы и что они идут туда же и затем же. Но рассказ не о том. Так, для справки, пару слов о рыбалке. Пришли, начали. У нас с Димой не те блёсны. Ещё бы, я ведь их наваял позавчера вечером из листа никелированной латуни. Подогнул наглазок. Да ещё и кивков нет. Сказано же было, что из рук будет вышибать, ан нет, не стучит, а трогает. Короче пока то, да сё, поймали мы с десяти до часу по три окушка, и пришло время трогаться в обратный путь, про него и рассказ.
       Итак, тронулись. Хорошее слово, ёмкое. Первые двести метров, то-есть, очень даже лихо. А тепло-то как. Солнце, безветрие. Наст не держит, по спине течёт. Ниччо…, пока нормально. Димон идёт чуть быстрее. Ерунда, просто моя крейсерская скорость чуть меньше его крейсерской. Делов-то, далеко не уйдёт. Да, весь путь разбит по времени. Когда полпути, когда в канал, чтобы не опоздать на последний автобус. Зачем вот только так тепло оделся? И снять-то некуда, санок не брали, да и всё равно не держит ведь. Я вспомнил, как в одну из поездок ещё тогда, пацаном, с тем автобусом, отец оставил мне санки с двумя ящиками, буром и мешком, а сам вперёд на лихом коне. А лыжи у тех первых складных санок, которые ещё до голубой "Мечты" были, встали плугом на мягком насте и никакая сила..., и ничего не сделать... И на себя не повесить, и в руках не понесёшь, хоть плачь. Почти уж… скупая мужская…, хорошо, никто не видел. Скрипел зубами, ругался, как умел, но шёл и пахал, закалял характер. Опять же на всю жизнь запомнил.  
       Короче, идём. Димон – парень крепкий, главное, выносливый. А у меня выносливости-то как раз и нет. Вот много чего есть, а её нету. Где-то на линии Сосна-Каредж завод кончился. Дима впереди метров на шестьдесят. Правильно, за лидером тянуться проще, но всё равно тяжко. И ведь идти ещё дохрена. Вот если на длину шага поделить, сколько же шажков получится? Меня такие вещи просто убивают. Например, мильон операций в секунду какой-нибудь мелкосхемы решительно не могу представить. Вот малость электрона или, там, атома совсем не впечатляет, а вот количество операций или, как сейчас, шагов – просто напрочь вышибает из колеи. Так, наверное, с ума сходят. Да ещё и жарко. Хотя, ведь, есть конкретный ответ, число какое-то. Кому только оно надо? Сволочи!!! Все сволочи!! Нет, не помогает.. Надо позитивное. Хорошо!!! Хо-ро-шо!!! Что хорошо-то? Хорошо, что рыбы не поймали, а то бы ещё десять кил на горбу переть. Иду… Тащусь… Пора бы уж второму дыханию открыться. А оно чего-то тянет… Пора бы… А что, собственно, есть это пресловутое второе дыхание? Выход на новый энергетический уровень или, наоборот, падение в полный пофигизм, включая и на тебя. Пофиг, что устал или не можешь. Отстраняешься от себя, абстрагируешься, не жалеешь себя и механически пашешь, пашешь, пашешь…, пока не сдохнешь.. А чего я перекуры не делаю? Надо посчитать, как часто и на сколько я могу останавливаться и отдыхать… А толку-то?!?! Всё-таки, все сволочи!!!!
      Всё! Не-мо-гу… Упал. Господи, как хорошо. И снег близко, прямо ротом можно хавать, воды-то нет давно, зато в кармане есть "Спорт" (бледенчики такие, кругло-сосательные). Чукча умный, чукча предвидел.. Слиплись только, гады, в монолитный столбик. А фантик-то как въелся. Молодца! Поди, военная секретная разработка, с улучшенной адгезией. Спецом для космонавтов. Нет, там в тюбиках. Шашлык в тюбике. Не дай Бог так оголодать… Ладно, им же хуже, буду по две отколупывать. В фантике сосать даже дольше. Плюс какая-никакая интрига. И снега побольше в рот… пока это… пока сладко… и кисло. Почти лимонад. Хорошо.. "И никогда не ешь жёлтый снег." Ой, смешно, надо Диме рассказать. Если дойду… Ну, а не дойду? Чёрт с ним, с последним автобусом! Ну вот кто умрёт? А никто не умрёт. Дома-то, конечно, попсихуют, ну, Димона подведу. Однако, надо вставать и идти… Фигасе, нихрена же не отдохнул, а чего ж тогда валялся? Больше не останавливаюсь! С самолёта щас на нас смешно смотреть. Белое поле и два чудика наискосёк режут. Все ржут, наверное, в самолёте. Знали бы, сколько мы поймали, ваапще бы лопнули.. Уррроды!!! А мне ещё идти и идти… "Чому я ни сокил? Чому ни лятаю?" Да-а, можно шаги считать, а можно и не считать. Мозг и так ослаблен. А можно только левые считать, а потом на два умножить. Ну и? Вот тыщща получится, а берег не приблизится. Я же застрелюсь. Нет уж, лучше не считать… Мама, мама, роди меня обратно, только девочкой. Дурацкая фраза, но как отражает… Ой, опять упал. Чесслово, случайно. Ну, полежу уж заодно. Немножечко. Кому врёшь? Царю врёшь!! Лежу, сосу снег. Перекатился на спину. Так тоже хорошо. Чистое, голубое небо. "Высокое небо Андрея Болконского". А ведь как похоже, тоже нихрена не пошевелиться, лежал бы и лежал. "Як пимру, то поховайте…". Голова – это мусорный бачок с ненужной информацией, хорошо ещё, если вываливается что-нибудь в тему. Нет, меня всегда поддерживала другая весчь. "Белое безмолвие" Джека Лондона. Романтика…, чтоб её… А уж им-то подальше приходилось топать. И зачем? За золотом. Ха-ха. Я бы за золотом не пошёл. Или вот альпинисты лезут в гору. Каковая сверхзадача? Там же нету рыбы. Я бы ни разу не полез. Или вот кони плывут, гребут километрами, или педали крутят по полдня. Да ни за какие деньги... А-а-а!!!!! Коварный!! Ты время тянешь!! Быстро встал и пошёл!! Ладно, ладно, уже иду, и не надо орать. А вот ещё говорят, "стёр ноги по колено". Образно, сточил, в смысле… Смеяться нет сил. Или вот ещё что меня веселит. "Попытка"…, попытка… И слово-то само глупое, а в регби так вааще. Чувак упирается насмерть, бежит с дыней, все его мочут как хотят, и в пузо, и в рыло, и по ногам, и за шею отвинтить пытаются. Короче, чувак всех победил, пробился за линию и мячик заземлил. Герой же!! Нет, брат, это называется "попытка", очков немного, зато можно провести попендикуляр в поле и оттудова ногой пнуть клизьму в эти дурацкие ворота. Вот тот другой, кто попадёт, тот и есть настоящий герой, и все девки его. Почти все. Может, я что и поднапутал, но всё равно смешно. Я теперь, если что героическое совершаю, так скромно называю это попыткой. И смеюся. Над собой… Вот сейчас у меня попытка дойти хотя бы до берега. И никак. Не приближается он чего-то. Конечно, шаг такой ма-а-ленький, а расстояние-то ого-го… Очень много надо шагов, очень… Чёрт, сбиваюсь на туманно-эмоциональные качественные категории, вместо ясных и чётких количественых. Ё-о-о!!! Поймал. Поймал себя на том, что мысленно говорю, как пьяный. Еле ворочая губами и медленно подставляя примитивные слова. Интересно, как мозг преобразует физическую усталость в упрощение мыслительной деятельности. Или я и там устал? Давно ли? Чёрт, рифма пропадает! Поплы-ы-ыл, поплыл, красавчик. Но пока идёт…, но уже по краю…
       Печально. Тогда споём. В марш не попадаю. Попадаю в July morning. И хорошо попадаю. Ту-ту-туууу… ту-ту-туууу. Щас сдохну, я так и за неделю не дойду. Попроще, пожалста. – Биттлз! Этот крест ты будешь нести всю жизнь! Исполняется впервые. Здесь, мной – впервые!!
       "Была бы у меня подружка..
       Она со мной бы в институт ходила
       Она со мной бы в институт ходила
       Мудила-а-аа..
       Но-о!! Подруги нет у меня!!
       Нет у меня подруги!!
       Но-о!! Подруги нет у меня!!.."
       Кстати, подруга есть. Гуманитарка, все дела. Говорит, что может озвучить поток свободного сознания. Нет, свободный поток сознания. Озвучь, говорю, милая, крайне интересно. Озвучила. Ну, про сознание не скажу, но поток знатный, убедительный. Может, и стебается, но и стебаться так тоже надо уметь. А у меня нет потока, так… вялая цепочка дохлых слов…, старая пластинка…, сорок пять, нет, тридцать три оборота, но заела, хи-хи, нет, кончилась – ш-ш-ш-тык…, ш-ш-ш-тык… А-а-а!!! Пуля дура, штык молодец!!!! Стоять-бояться!!! Нет, не верю…, тут другое, вот – "Ползёт-ползёт, шишку съест…". "Я буду, я буду летать!!" Красной нитью через всё творчество автора проходит фраза… и эта фраза - "НЕ МОГУ!". Правда, не могу. Гаснет…, гаснет мой слабеющий разум. Рифма "разом"…, или "оргазом". Нет, это, скорее, агония, я агонизироваю… Я мысленно зажевал последние буквы обветренными непослушными губами. Надо, как Павлов, фиксировать уходящую натуру. Помеленнее, пожалста, я записыую. Если у самурая есть выбор, он выбирает путь, ведущий к смерти. Это не я сказал, это Бусидо сказал. Чё-то я выбрал не самый короткий путь… Обидно…
       Всё!!! Не-мо-гу…, и пофиг всё. А чего-то Димон вдруг на ящик сел. Вдруг. Странно, он же железный. Как и его ящик. Не садись на пенёк, не ешь пирожок… Нет, похоже, он меня ждёт. Друг, мля. Надо дойти. Надо, Федя, надо. Есть такое слово "надо". На слово "надо" рифма "гады". Кстати, я заметил, когда сам с собой разговариваешь, как безумный старик, время как-то съедается, а с ним и трудности, происходящие в это самое время. Мля, как сказал! Даже проснулся. Чукча философ. Да, я философ. Мало того, что я открыл развитие мира по спирали. Когда играл в "верю-не верю". Ещё до Маркса, если сопоставить наши возраста. Так я ещё и придумал хитрый ход. Поставить сейчас метку на временной оси. И сразу где-нибудь впереди поставить, дня через два. Я ж там буду, стопудово. И когда буду, оттуда глянуть сюда. А можно и сейчас сразу представить, что я уже там, и сразу глянуть на теперешние трудности. Они мельче будут казаться, эти трудности, смешно даже. Короче, сказал-то коряво, но помогает, я проверял. Опасно только. Далеко заглядывать не надо, а то хоппс! и уже тама, так можно и всю жизнь проскочить. Но очень помогает, если сейчас совсем хреново. Я так эк?
·амены сдаю. Но затягивает. С трудом сдерживаюсь, чтобы не представить себя эдак в шестьдесят, страшновато пока… Ага! Дошёл. "Дима, и никогда не ешь жёлтый снег, это старый чукча внука учит… Ой, смешно…". И упал. Я упал, а он встаёт. "Димон, гад!! Что же ты сразу-то встаёшь?!?!" А-а, понял, понял… То-то уже как-то сумеречно. А я думал, это в глазах.. Шутка юмора, тут надо смеяться. Но нет сил и я мысленно слабо улыбаюсь вымученной глупой улыбкой. Интересно, здесь у канала, снег уже, наверное, не такой чистый, как в море. Ну, там, ветер чего надул со скотного двора… Надо было впрок напиться… У верблюда два горба, потому что жизнь – борьба. Чё-то, похоже, с головой… или я уже сплю? На ходу, как старая лошадь… нет…  я конь… "Ходят ко-оо-ни над реко-оо-ю.."
        Почему-то по каналу совсем не помню. Нет, помню, но как-то формально. Выключился. Зомби такой, прохилял весь канал и не заметил. Наверное, потому что уже колея и известное расстояние, которое можно поделить и посчитать. Я этого не делал, но оно успокаивало. Короче, успели и даже пять минут осталось в запасе. А дальше до дому не помню вообще. Разрыв какой-то в функции. В жизненной функции… меня от времени. Типа, уже не было ни автобуса, ни поезда, ни метро. Р-р-раз и дома, "конец цитаты"…

       Я потом вспоминал этот поход. И не мог объяснить себе, вот напуркуя оно всё было надо. Ведь, ничего же не поймали. Что-то себе доказать, проверить, или свободы вкусить, или, и вправду, надеялись рыбы наловить? Не знаю... Но через несколько дней, когда я поднимался по лестнице второго корпуса, Великий Черник, увидев меня, прервал свой рассказ, подошёл  и молча пожал мне руку.