Рыбацкие рассказы

        Это происходило в те давние времена, когда громоздкие нефтеналивные танкеры не знали дорогу на заправку мимо Ермиловской бухты, а черный ледокол не расчищал им фарватер в местах массовой ловли корюшки.

        Накануне в субботу на родном предприятии занимались привычной в конце месяца штурмовщиной. Поэтому на рыбалку вынужден был поехать воскресным праздничным днем.

        От Зеленогорского вокзала первый подкидыш уходил в восемь утра и пилил в сторону Выборга по приморской железке два с лишним часа. Обнадеживало, что вагон был переполнен рыболовами. Заняв и проход, они сидели на видавших виды или на новеньких рыболовных ящиках, пересказывали затейливые истории и вставали, пропуская контроль при проверке проездных билетов. Почти все доехали до Приморска и дружно ринулись из вагона в попытке побыстрее оказаться на долгожданном льду и занять наиболее уловистые заветные лунки.

        Я же не спешил, так как мне всегда претило сидеть в толпе и обрубать кого-либо. Меня самого частенько обрубали, и я хорошо понимал малую привлекательность этого положения. Я рассчитывал пойти к юго-восточной части острова Равица, где однажды случился довольно-таки сносный улов. Поэтому, а также потому, что здесь я не был завсегдатаем, без лишней торопливости зашел в здание железнодорожной станции и посмотрел расписание на обратный путь.

        В этом очаровательном городке была маленькая гостиница, но попасть в нее тем более во время связанного с ловлей корюшки ажиотажа было просто немыслимой фантастикой.

        Выйдя на свежий воздух, я увидел лишь, как вдали мелькали бушлаты, плащи, валенки и салазки с чемоданами.

        Потихонечку я пошел вослед, но, когда я вышел к Приморскому шоссе, на противоположной стороне неожиданно резко притормозил грузовичок, в который стали карабкаться люди, одетые по-зимнему с ледобурами и рыбацкими ящиками. Безо всякого упор-присева я кинулся к машине со всех ног.

        - Давай быстрей, - орал мне рыбак в синем строительном подшлемнике с подножки автомобиля.

        И только я перевалился через тёмно-коричневый борт кузова, громко хлопнула дверь кабины, и грузовичок нетерпеливо дернулся. В кузове оказалось добрая дюжина рыбаков. Я рассчитывал, что нас довезут до Карасевки, откуда рукой подать до намеченного мною места ловли корюшки. Но деревню проехали, а желтый от эпоксидки пенопластовый чемодан, на котором я сидел, продолжал трястись. Я спросил сидящего рядом рыбака в защитного цвета армейской плащ-накидке:

        - Куда едем, земеля?

        Он с серьёзным видом пожал многозначительно плечами и всей накидкой и пробубнил сквозь пышные усы:

        - А хто ж его знает?

        Вскоре, однако, грузовик сделал крутой поворот направо и, проехав, по совершенно прямой дороге, обрамляемой невысокими лиственными деревьями, остановился у проходной с табличкой. Я здесь бывал прежде: нас привезли на Малахит.

        По широкой бетонной дороге мы спустились к проливу Бьеркезунд, за которым величаво темнел Большой Березовый остров. Однажды от этого знаменательного места мы с напарником пошли на юг к маяку на острове, где клев был отменный. На дорогу тогда ушло по сорок минут в оба конца.

        На этот раз трое из прибывших рыбаков направились направо – в сторону Равицы, еще трое решили в проливе напротив бетонки проверить лунки, которых здесь было изрядное количество. Большая же часть пошла по натоптанной по льду тропе в сторону знакомого мне маяка. Я также сделал этот выбор, и пока шли гуськом обогнал нескольких и таким образом оказался в середине каравана.

        У маяка ближе к берегу сидел на красном самодельном чемодане одинокий седой старик и не шибко дергался, похоже, занимался окунем. Начало чуть накрапывать, а впереди, куда уходила тропа, стоял сплошной светло-серый туман. Только через полтора километра прямо по курсу замаячили темные силуэты первых рыбаков-корюшатников, многие из которых были в плащах. Дождь не перешел в ливень, но лупил умеренно и уверенно. Ветерок дул слабенький и, можно было предположить: небо прохудилось на целый день.

        Поскольку времени, в общем-то, было в обрез, я мимоходом посмотрел направление течения в лунке у одного из рыболовов, и, отойдя от него метров за тридцатьмористее, пробурил первую лунку. Снарядив первую удочку, я еще раз проверил течение и еще раз убедился, что у того рыбака семь удочек стояли почти вдоль течения. Я же поперек течения сумел зарядить только три: поставить четвертый удильник не дал ценный клев, пахнущей свежим огурцом рыбки.

        Расчудесная рыбка давала жару, пришлось снять черную куртку с меховым воротником и уложить ее аккуратно на чемодан, поскольку кругом все было в лужах.

        Через часик дождь завершил свое скверное дело, и из-под белых кучевых облаков засияло лучами желтое солнце, которое сумело чуть подсушить мою амуницию снаружи.

        Именно на этой рыбалке мне впервые повстречались и запомнились своей неутомимостью громадные чайки воровайки.

        Увлеченный рыбалкой, я обычным образом откидывал вытянутые со дна рыбины за спину в сторону от лунок. Честно признаюсь: не заметил, как две чайки утащили двух крупных мам. Довелось мне пронаблюдать процесс воровства только третьей чайки: размахивая длинными мощными крыльями, она разбежалась по луже, а потом поднялась в воздух, убрала шасси и, крепко держа в клюве выловленную мною тоже солидных размеров серебристую болтающую хвостом корюшку, медленно с чувством достоинства планировала в поисках свободного от своих боевых подруг места, где намеривалась полакомиться.

        Конечно, может быть, я и сам отчасти повинен в случившейся ситуации, так как в начале рыбалки в благотворительных целях кинул какой-то маленькой чайке корюшинку размером чуть меньше среднего.

        Я понадеялся, что в дальнейшем буду отгонять воровок криком и маханием рук. Но, оказалось, некогда бегать за чайками пока вытягиваешь очередную рыбину с восемнадцатиметровой глубины, стараясь не зацепиться крючками за лед лунки.

        Видя лакомое пропитание, горластые чайки обступали меня с раскиданным по льду уловом и самые смелые подходили совсем близко. Вытянув шею, они задирали вверх массивные и слегка загнутые вниз клювы. По большей части эти крупные птицы высотой более полуметра чуть не доросли до бакланов, и все ж имели серьезный внушительный вид. Их белое и светло-серое с чёрными отметинами оперение было различным, даже более того оперение голов у всех птиц было совсем разным.

        Я решил их не соблазнять, и уложил пойманную рыбу в пакет, который поставил рядом с ящиком. Теперь я отбрасывал рыбу только туда и по мере возможности старался чаще укладывать в мешок.

        Конечно же, не я один стал объектом нападения изголодавшихся по рыбе чаек – рядом рыбаки орали благим матом и отгоняли чаек от своей добычи. Смотреть на бранящихся мужиков было весело теперь, когда я прятал рыбу в полиэтиленовую сокровищницу.

        По часам я определился, что пора сматывать удочки и только тогда заметил, что уже вдалеке по тропе удаляются рыболовы в сторону Малахита. Оставшиеся страдальцы не торопились расстаться с интенсивным клёвом. - Предположительно, они приехали на автомобилях.

        Улов составлял уже более семи килограммов, и я поспешно снял продолжающие показывать поклёвки удочки, уложил рыбу и снасти в чемодан и выдвинулся в обратный путь.

        При отходе от оставшихся тягать корюшку рыбаков со мной поравнялся молодой крепкий длинноногий парень с высоким бордовым рюкзаком за плечами и голубой вязаной шапочкой на голове. Он приехал со мной в кузове грузовика и, наверное, тоже только-только смотался.

        - Я иду наискосок, так дрога короче, - сказал мне попутчик и ускоренно по-спортивному заработал ногами вперед.

        Парень рванул, как на пятьсот. Мне за ним было не угнаться. Дальше я пошел по его следам, которые проявлялись, когда не было луж и чистого твердого льда.

        Разглядывая берега пролива, я совершенно случайно заметил прямо перед собой свежую полынью, заполненную рыжими прогнившими кусками льда. Парень был уже вдали, а как он обошел майну по твердому льду вокруг, не было видно. Я пошёл влево и взял направление в сторону натоптанной тропы, по которой поздним утром мы гуськом спешили к месту лова.

        - Лучше потерять время, двигаясь в обход, чем потерять время на выкарабкивания из майны, - думал я, вышагивая ускоренным темпом по достаточно твердой и промытой дождиком тропе.

        Уже вдали я видел место нашего спуска на лед, но тропа к этому месту делала полукруг, а вправо напрямую к берегу уходила тропка помельче. И я решился сократить дорогу. До берега оставалось всего каких-то метров тридцать, когда прямо передо мной предстало место, где было просто гнездо майн. Вдоль берега в пределах обозримости их было с десяток, словно на минном поле подрывались рыболовы.

        - Скорее всего, здесь сильное подледное течение, а майны наделали вчерашние купальщики, - рассуждал я. - Майны не замерзли, потому что ночью стояла нулевая температура. Если возвращаться на главную тропу, может не хватить времени. Да, и неизвестно – что там: утром было одно, а сейчас тоже может появиться реальный шанс совершить весеннее купание.

        Дальше я продвигался чрезвычайно медленно, с предельной осторожностью, прислушиваясь ко льду, прощупывая иногда его прочность ледобуром.

        На берег я выбрался благополучно, в том числе благодаря многолетним навыкам. Тропа не тропа, но чьи-то следы на снегу толи сегодняшние, толи вчерашние карабкались вверх по крутому склону. И я полез по косогору по ним.

        Пройдя всего метров десять от берега, я уцепился за куст для восхождения на верх. И оказалось, что это куст вербы с распустившимися почками. Не считаясь со временем, я достал нож и срезал несколько веток с особо яркими крупными почками. В чемодане для них нашлось комфортное место под крышкой. И я продолжил путь.

        Наверху на развилке дорожек, пожилая женщина в темно-синей форме без проблем подсказала мне, как лучше выйти к проходной. Двери проходной были раскрыты настежь. Молодая миловидная женщина в форме из-за стекла охранного помещения с выжидательной приглашающей улыбкой красивыми карими глазами смотрела, как я боком крутил вертушку с поднятыми вверх руками, держащими ящик с санями и ледоруб.

        - Похоже, она охотно меня арестовала бы при моем желании, - думал я, выходя из проходной. – Но завтра на завод.

        В конце прямой дороги я увидел фигуру, скорее всего это мелькнул тот парень, с которым мы срывались от лунок. Бетонка посредине была свободна от снега и льда, поэтому я тащил сани с чемоданом по грязной бровке, иногда алюминиевые полозья чиркали по бетону, но все равно так поклажу было тащить легче.

        Судя по времени при благоприятных обстоятельствах еще можно было успеть на подкидыш.

        Каково же было мое удивление, когда за поворотом бетонки, на Приморском шоссе я увидел семерых рыбаков. Они объяснили, что вот-вот должен подойти последний рейсовый автобус из Ермилова в Приморск. Воскресным вечером попуток не было, и единственная надежда была на этот межпоселковый автобус.

        Время шло, а общественный транспорт сначала задерживался, потом опаздывал и, в конце концов, не пришел и вовсе.

        К отходу последнего сегодня подкидыша из Приморска мы уже не смогли бы успеть ни на чем. Попуток и противопуток не было ни единой и вряд ли они могли появиться. Вариант просматривался один – идти пешим порядком в Приморск, перекантоваться на вокзале и с первым подкидышем вернуться восвояси.

        Но один большого риска человек предложил попытаться остановить дизель-поезд именно здесь. Действительно, мы ведь почти ничего не теряли. Подкидыш вот-вот должен отойти от станции Приморска и через несколько минут должен простучать колесами мимо нас.

        Когда состав показался из-за поворота, мы все как один одновременно подняли руки в приветствии и призыве к нему – остановиться.

        Шальная идея неожиданно для всех нас сработала! Этакая махина сбавила ход и остановила свои громадные стальные колеса в неурочном месте ради восьми человек. Только после этого мы всё ещё недоверчиво опустили руки. Можно предположить, что машинист сжалился над недосужими любителями рыбной ловли и решился на доброе богоугодное дело.

        Помогая друг дружке, как заправские альпинисты, мы взобрались в первую дверь первого вагона. В нём ехало всего несколько человек, и мы расселись на свободные места, как белые люди. Затем мы скинулись машинисту в знак благодарности и, чтоб он и в следующий раз посочувствовал другим чудакам, оказавшимся в подобной ситуации.

        На время прибытия в Зеленогорск незапланированная остановка не сказалась.

        Дома мать обыденно спросила:

        - Как рыбалка?

        - Всё нормально, - сказал я и добавил, - я вербу тебе привез.

        - Спасибо, золотой ты мой, - запричитала она.

        И пока я разоблачался из наполовину мокрого одеяния, из под крышки рыболовного ящика срочно извлечены были ветви, которые сразу же заняли своё достойное место в хрустальной вазе.

        Мать пыталась уловить армат почек вербы, и её утомлённые глаза радовалась их весеннему многозначительному виду.